Нельзя же просто взять и слетать в командировку, просто провести совещание и разъехаться. Прилетаешь в Астану, шесть утра, а в Москве три, то есть, ночи как бы и не было, а тебе сообщают, что вечером вас всех поведут в оперу, Травиата на итальянском с казахскими субтитрами. Нет, переводить не надо, просто слушать. Да, вот здесь, в Казахстане, да, оперу. Тут оперный театр построили какой-то особенно крутой, стоил в шесть раз дороже, чем ремонт Большого, звук лучше, чем в Ла Скала, на одну отделку ушло 250 кг золота. И не то, чтобы я была против оперы, я даже очень за, и не то, чтобы мне в результате не понравилось, но после дня напряженной работы, сразу же, тащить в оперу людей, у которых на завтрак был ужин в самолете, а на обед – пара бутербродов, и про интерес этих людей к опере ничего не известно, зато известно, что возможности выспаться у них сегодня не было, как мне кажется, я не настаиваю на своем мнении, но мне кажется, все-таки не лучшая идея. Во втором антракте я говорила своим немцам: «Ничего, еще полчаса, потом она умрет, и тогда нас накормят». Не знаю, радовался ли за всю историю Травиаты кто-то смерти Виолеты так, как мы. Но вообще мне понравилось, я даже думаю о том, что надо бы мне как-то посильнее поприобщаться.

Но опера это что, опера это ладно. На второй день нас поставили перед фактом, что сегодня будет караоке. Караоке, Карл. Причем летели-то люди на совещание. И там вопросов, которые надо было обсудить, было порядочно. И мы такие сидим, работаем, стараемся успеть побольше, и тут вдруг нас чуть ли не за уши оттаскивают, и говорят, что поработали и хватит, караоке само себя не споет, лошади сами себя не съедят. Единственный светлый момент вечера – меня петь все-таки не заставляли, то есть, даже и не пытались. Я не пою. То есть, пою очень плохо, ни слуха, ни голоса, ни особого желания исправить сложившуюся ситуацию. А делать публично то, что я делаю плохо, я не люблю и не понимаю, зачем. Но это я. А есть же люди, которые поют не лучше меня, но не понимают, почему бы не петь все равно. И именно они затесались в ряды организаторов нашей незабываемой встречи. Мне не понравилось. Не понимаю, почему я, такая нежная, должна была присутствовать на этой черной мессе. Черная месса, между прочим, обошлась принимающей стороне в тысячу евро. Не так, чтобы очень уж много народу, не так, чтобы как-то особенно много еды или напитков, так что местные цены на немного попеть меня немного удивили.

На третий день, после совещания и перед самолетом нас потащили на экскурсию по Астане. Причем даме-экскурсоводу почему-то как контактное лицо назвали меня, хотя я об этой экскурсии от нее же впервые узнала. Перевела стрелки на представителя фирмы-посредника, была недовольна – о том, что от тебя ожидают перевода экскурсии (в том числе на улице в мороз), надо бы предупреждать заранее, к тому же, я работаю не на принимающую сторону, у них нет права вот так мимоходом мной распоряжаться. Впрочем, экскурсию никто особо не слушал, да и там не было чего-то такого, что стоило бы слушать – город стал столицей недавно, и тогда же недавно его начали весь перестраивать, весь центр новый, местами даже только строится, везде небоскребы, стекло, бетон и пафос. Очень просторно, и летом, кажется, должно быть зелено, пожалуй, я бы даже не отказалась еще раз посмотреть на город летом – мне нравится ощущение простора, и небоскребы нравятся, но рассказывать о нем как-то особо нечего.